Ботик прождал у причала больше часа: нужно доставить на борт государственных представителей, а их все нет. Отход задержался до пяти вечера.

Ранним утром 28 ноября бросили якорь у группы островов Хапай. Наступил первый день забортных работ. На ботике вместе с представителями нас двенадцать. Отвалили и тарахтели мотором минут двадцать, пока не подошли к крошечному маломовому островку с коралловым пляжем, на котором из-за отсутствия человеческого населения некому загорать. Когда и я надел маску с трубкой, никто не возразил. Правда, от берега, на всякий случай, я не удаляюсь, предпочитая мелкие глубины. Риф мертвый, но какие великолепные по окраске рыбки шныряют среди безрадостных камней — настоящий аквариум! Особенно красивы флюоресцирующие голубым — они как синенькие светлячки!

Валера обучал меня водолазному искусству еще в судовом бассейне, но забыл проверить результат. Нырнуть могу, но потом надо искать опору, чтобы вылить из трубки воду. Как раз когда я занимался этим делом, подплыл Молин и поделился своим обо мне подводным впечатлением:

— Ты, когда ныряешь, кажется, что решил покончить самоубийством!

— Иди ты к черту! В трубку ж вода наливается!

— Продувать надо.

Молин погрузил голову, сильно выдохнул, и над ним появился фонтан, как над кашалотом. Я попробовал и вспомнил анекдот прокорову и козу:

Приезжала коза к корове опыт перенимать. Через некоторое время встречает ее корова и спрашивает:

— Ну что, коза, много теперь молока даешь?

— Не-е-е-е!

— Почему? Ты ж смотрела, как я молоко даю!

Наверное, и не талантливый. Погрузился еще несколько раз и ничего не нашел. Только потом узнал, что моллюски под водой от окружающей среды неотличимы — камни и все. Красивы они, когда отчищены, а кому надо их чистить на дне? До обеда так и пропогружался бестолку.

— Искать моллюска нужно, — назидал Молин, — и не по цветовому признаку, а по характерным очертаниям!

В три вышли снова. Наконец, и я отодрал от кораллов первую тридакну, с трудом взобрался с ластами на коралловую шапку и, захлебываясь, закричал Ребанюку, плававшему на пластмассовой лодке — мыльнице, чтобы немедленно греб ко мне. Когда я поднял эту тридакну над водой, в размерах она сильно убыла. Я и сам разочаровался, а Толя — вежливый человек, он только плюнул за борт и кисло сказал:

— Ложи!

— Не ложи, а клади, — автоматически поправил я.

— Сейчас положу, — пригрозил Толя. Он и сдвинуться не мог с банки: ребята натаскали ему уже полмыльницы моллюсков. Окоченели —тропики называется!

Представителей — американца Сета и тонганца Улунгу Фаануну поручили опекать интернациональной группе. Экспедиция решила пожертвовать мною: иностранцы требуют русской водки, и с ними, даже слегка пригубляя, алкоголя можно нанюхаться до белой горячки. Пока готовился стол, представители ушли в кают-компанию смотреть «Блокаду». Улунга с сеанса сбежал — в кино он не понял ничего. Это как для нас смотреть марсианские слайды. Познакомились. Юноше двадцать три, и он учится в Суве, на первом курсе Южно-Тихоокеанского университета. Позавчера он приехал на каникулы, а тут принесли бумагу, что нужно идти на русском корабле. Даже ужаснуться не успел, потому что на сборы дали 20 минут. Успел только навеки проститься с семьей: может, в Сибирь отвезут…

— Я так боялся, а вы обыкновенные, все — фрэндз!

Мы с Апполинарием Владимировичем доступно объяснили, что в Советском Союзе, на его восточном побережье, применяются три тоста: «За встречу!», «За женщин и детей!» и «За тех, кто в море и на островах!» Но когда дошли до второго, пришлось начать все сначала, потому что пришел Сет. Все-таки он досмотрел фильм до конца. Разговор пошел о войне, вспомнили партизан и тонганских солдат. Блокада — это вот здесь, в Ленинграде… Глянув на карту, висевшую на переборке, Улунга схватился за голову:

— Россия в миллионы-миллионы раз больше Тонга!

Да уж! Сет предложил брудершафт, Улунга тоже. Так, ребята, не пойдет: если я буду пить двойную дозу, то завтра не смогу «погружаться»! Что характерно, гости даже не закусывают, а разговор льется легко и свободно. Косноязычие в английском давно прошло, и теперь словарного запаса хватает за глаза. Представители уверяют, что Советский Союз им нравится больше всех стран мира, вместе взятых, и уходить не собираются. Но в три часа ночи переводчик поднялся и решительно выключил международный контакт.

За ночь перешли к другому острову. На горизонте — конус вулкана Као и множество мелких атоллов. В лагуне одного из них мы и работаем. Яркое солнце, мелко. Вот губка, вот еще и большая тридакна — в самом деле большая, а не увеличенная водой: мы сумели поднять ее только вдвоем с Юрием Петровичем! Наконец, и я приношу материальную пользу, что-то добываю, не просто развлекаю на боте международную общественность. Лаборатории завалены морским сырьем. Олю жаль: у нее голотурии — объект скользкий и неприятный. Наши дальневосточные трепанги действительно морской женьшень, а это… мозоли на Олиных руках пошли уже на тыльную сторону, но она стоически измельчает червяков. Внутри у них что-то беленькое. «Копра, что ли?» — спрашиваю, за что схлопотал по шее. После обеда мы снова у маленького пальмового острова. Я сменил Ребанюка на мыльнице, сообразив, что в целях подъема всеобщей производительности так будет лучше. Мыльница попала в такое сильнейшее течение, против которого физический труд не помогает: веслами работаешь, не переставая, и все на месте! Небо нахмурилось, пошел дождик. Вдобавок начался отлив, и бот сел на мель. Почти час потеряли на то, чтобы сняться с рифа и найти проход из лагуны в море. На вечер для интернациональной «работы» сегодня охотников не отыскать. В сауне на всякий случай, из вежливости я спросил наших фрэндов, когда они предпочитают рюмку русской водки — до ужина или после? Сет с готовностью отозвался в том смысле, что лучше всего «и, и». Говорят, в прошлом рейсе для представительских целей выбирали самого выносливого. Тогда это был Боря Червей — большой дипломат: после кино он желал нашим друзьям хорошего отдыха, не оставляя никакого пространства для надежд.

Передний день ноября — завтра зима.

После обеда вынужден остаться на борту проявить пленки и приготовить слайды к вечерней протокольной программе. Неуютно на судне, когда все в море — чувство предательства и ненужной тишины…

Вечер провели в промерной, где скрепками удалось подвесить экран Слайды смотрели во все глаза. Я и сам с удовольствием всматривался в родные пейзажи зимнего леса, в вечные кавказские и памирские снега. Представилось, как вкусно и свежо пахнут они родниковой водой на предвершинных гребнях… Вот эту вершину я зря снял так! близко: строгий конус распался на контрфорсы, трещины, зазубренные детали. Вершину, как красивую женщину после тридцати близко рассматривать нельзя!

Дедушка Сета — уроженец Одессы Сорокин, покинувший родину перед революций. Сет родился в Калифорнии. И Рональд Рейган оттуда же. Земляки? Сегодня американец осторожно высказывает свое мнение насчет президента:

— Боюсь, что американо-советские отношения лучше не станут. У нас, в Америке, очень напуганы, что русские значительно сильнее, большинство считает, что нужно уравнивать военные шансы.

Мне кажется, что Сет и сам всерьез пугается нашего военного могущества и верит в природную русскую агрессивность.

Америка стала подкармливать Тонга: ежегодно королевство обходится ей в один миллион долларов.

— Но они все равно — и вашим и нашим, играют в суверенитет. Америка боится русского присутствия в южных морях! — пожаловался Сет.

Рассуждает, как государственный муж. А может, он опасается, что визит нашего судна поменяет впечатление, которое здесь вырабатывают за миллионы долларов такие же американские представители? Один миллион — недорого для страны!

Вечер все же закончили мирно. В полночь представителей уложили, хотя из их каюты долго слышались звуки падающих мелких и крупных предметов.

— Сет борется за свое влияние на Улунгу, — заключил дед и повел к себе: ему интересно знать о дуализме частиц, красном смещении и модном в науке поветрии — генной инженерии.

В семь с мостика доложили, что погода хорошая. По этому случаю с утра в море берут женщин, мы остаёмся на борту. Из суеверия, восходящих к древности, капитаны категорически не допускают женщин в рулевую рубку. Мудрая заповедь гласит» «Если в море женщина, счастья не будет!» Правдоподобно. Улов в этом месте скромный, но наши подруги обгорели и довольны — уже хорошо! Надя большая даже нашла каури и оставила ракушки на память, несмотря на запрет подрывать их экологическое равновесие

Перешли. Теперь острова большие и райски красивые Рифа нет и бот приблизился к самому берегу. Само коралловое основание  массивно, на нем мелко, но совсем рядом — головокружительные бидонные провалы в известный любому океанологу Тонганский желоб! На свае жутко, как перед всякой бесконечностью. Конечно, лучше перебраться в лагуну, но уже поздно: отлив, не выберемся

Бот плавно резал маслянистую океанскую волну, как вдруг заметили лодку, битком набитую островитянами. Когда подошли поближе Улунга пообщался с ними по-тонгански. На лодке засмеялись. Откуда нам знать, о чем они? Может, «человек из столицы» рассказал свежий анекдот? Смеяться перестали, и тогда Улунга перевел, что у местных рыбаков заглох мотор. Может, отбуксировать их до деревни — всего полторы мили!

Вождь Теки-Теки-Пеки-Паки, одетый в розовое лава-лава, подпоясанное рваным плетеным поясом, перебрался в наш бот. Я только потом узнал от Улунти, что размер, ширина и ветхость пояса в сложной степени связаны со знатностью его владельца. Текн-Теки и т.д. оказался одним из десяти нопиле островов Хаапан и братом местного вождя Малупо. Он показывал путь и на плохом английском объяснил, что моллюсков вокруг нет. все они возле их острова, где живет примерно 400 человек. Завтра он организует всю деревню собирать для нас ракушки. Юрий Петрович сразу перепугался: если учесть сноровку аборигенного населения, потопимся от перегруза! Ну, не надо, так не надо; в таком случае назавтра просят в гости.

С берега замахали на прощание:

— До завтра!

— Счастливо!

Молин заприметил на пирсе пухленькую полинезийку и попросился высадить себя для организации завтрашнего приема.

Сиди на банке, без тебя справятся!

По просьбе представителей в кают-компании показывали хронику московской Олимпиады, путешествие по Советскому Союзу английскими комментарием и четвертый, последний фильм «Блокады»

Поздно кончается I декабря исток перевернутого вверх ногами лета Разом перевернулись сезоны, полушария, день и ночь… В лабораториях работа, которую уже никто не запрещает, не иссякает. Таскаем в холодильники разобранное сырье или выворачиваем за борт ванночки с ошметками остро пахнущих морем отходов. У Оли крутится испаритель, обе Нади под тягой перемешивают растворы, и у всех путается под ногами с тряпками Ребанюк, ликвидирующий последствия сырьевого завала. Уютно священнодействует с плашками Молин в люминесцентном овале оргстеклянной выгородки. Со щитком на глазах и в стерильно белом халате он похож па хирурга, обрабатывающего операционное поле. Из пипеттера выклюнулась капелька, еще одна, еще… В лупках плашки начинает твориться реакция, и если постоять сзади, видно будет, как под действием экстрактов появляются и погибают носители человеческих недугов. Красивый простотой своей метод!

Что я знаю о Молине? Кроме, конечно, того, что он специалист в экспедиции нужный, вседержитель обещающего, выуженного в недрах московской фармакологии метода, что добр и коммуникабелен, что женщины— и не только! — от него без ума, что остроумен и собеседник всегда и по любому поводу?

В общении есть простейшая форма взаимодействия, координации бытовой повседневной динамики: «Пойдем, спасибо, будьте любезны, возьми, пора обедать…» Для нее достаточно сотни слов. Так, например, общаются между собой жители одного города. Да… идет человек параллельным курсом, по другой стороне улицы, иногда так далеко, что не докричишься в случае чего. Тут оно и есть «в случае чего» слишком колоссальны отделяющие от домашней интимности пространства! Здесь острая нужда в сближении, во взаимопроникновении. Отчего-то на судне не хватает времени, чтобы почувствовать другого. Молина я вижу по десяти часов в сутки, и еще несколько часов мы смотрим с ним сны в каюте, но — бог мой!— что я знаю о Молине? С координацией по делу и быту порядок. А глубже? Как насчет сходить в разведку?

Скачать всю книгу в формате pdf (0,98 Мб)