2 января мы стояли на траверзе Науру. Зрительно охватывалась вся сияющая огнями республика, кое-как поместившаяся на верхушке одиноко проткнувшей океан скалы. На этой верхушке, всего в две на три мили, с удобствами разместились четыре с половиной тысячи миллионеров и остатки питающего их богатства — фосфориты. Что мы знали об этом микронезийском государстве? Не так микроскопически мало, как само пространство гулливерской страны!

Остров Науру открыт случайно капитаном Фером в 1798 году. Потом пришли колонизаторы. Они и обнаружили, что поверхность острова — почти чистый химический реактив! 60 лет добычей занималась британская фосфатная компания, а с провозглашением 31 января 1968 года независимости республика за 20 миллионов долларов приобрела на разработку недр собственные права.

В то время, как многие страны получали независимость в условиях экономической разрухи, Науру начал существовать с «туго набитым кошельком». На карте республики есть гордая надпись: «Самое малое, но самое богатое в мире государство».

Доходы делятся теперь на три части: на текущую жизнь, на будущее и на социальные нужды. Тут много бесплатных благ: образование, включая обучение за рубежом, телефонная связь, медицинская помощь. Островитяне имеют право даже на бесплатный индивидуальный парк!

Что касается «будущего», то больше трети совокупного дохода вносится в банки в качестве коллективного вклада островного населения. На проценты от полумиллиардной суммы науруанцы собираются жить, когда фосфориты истощатся. Заботясь все о той же будущности, правительство вкладывает средства в «движимость» (судоходная компания для перевозок в Тихом океане, авиакомпания) и «недвижимость», например строительство небоскребов в Австралии. В последние годы Науру распространяет предпринимательскую деятельность и на север — в остальную Микронезию, над которой довлеет опека США. Складывается впечатление, будто крохотное государство хочет оказать «помощь» могущественным Соединенным Штатам!

Как бы то ни было, а на личную жизнь «сейчас», тоесть на «карманные расходы», денег остается достаточно. Жителей немного, так что все они, не исключая младенцев, — миллионеры.

Я листаю источник, откуда почерпнул эти захватывающие сведения: Милослав Стингл — известный чешский знаток Океании, побывавший практически на всех ее островах, на некоторых многократно. Но на Науру его попросту не пустили, так что информация получена им из чужих слов.

Конечно, многие бы не прочь поделить с островитянами здешние миллионы, поэтому жителям пришлось принять меры, чтобы уберечь неприкосновенность своего клочка суши. В то время как все страны мира развивают туризм, республика не вложила ни цента на строительство отелей. Сюда и попасть непросто, если ты не приглашен науруан-цем или не являешься законтрактованным рабочим. Науру не торопится открывать представительства в других странах, так что визу на въезд получить просто негде! Нам повезло, как до этого повезло «Дмитрию Менделееву»: на острове помнят, что в трудную пору обретения независимости Советский Союз оказал Науру решительную поддержку. Только я думаю, что не повезет больше никому. Мы тоже уже никогда не вернемся в «настоящий рай»…

Из управления фосфатной компании предложили подойти на две мили с юго-западной стороны. Подошли. С берега связались с судном по радиотелефону и попросили сверить часы. Капитан сказал:

— У нас шесть часов пополудни.

— У нас тоже. Рабочий день закончен, до завтра!

За ночь далеко отнесло от берега. От выдающейся в море металлической эстакады в нашу сторону двинулись две перегруженные людьми барки. В бинокль посчитали: пятнадцать, двадцать…  тридцать человек! Капитан перепугался — будет большой и серьезный досмотр!

Нет никакого досмотра. Прибывшие рассыпались по палубам, как горох, многие с пакетами и закусками. Старпом схватился за голову: в нарушение всяких правил безопасности эта «шпана», как он ее назвал, с сигаретами в зубах оккупировала бак и корму, щупает лебедки. По радиотелефону пожаловался капитану порта, но тот только рассмеялся: вы, говорит, гоните, если лезут не туда! Они пришлые, и мы за них не отвечаем!

На мостик проследовал элегантный лоцман, и Апполинарий Владимирович поспешил в каюту сменить свои болтающиеся под животом шорты махрой, И не напрасно: его тут же потребовали в рулевую рубку.

За это время новенькие успели проникнуть внутрь и скопились возле новогодней газеты. Вот что их заинтересовало — фотографии полинезийских танцев! Один тыкал пальцем и называл по именам родичей. Все, оказывается, из Тувалу, а этот даже с атолла Нукуфетау!

В толпе выделялся парнишка с красивыми грустными глазами. Его зовут Сиола. На Науру Сиола полтора года, а до окончания контракта — еще четыре с половиной. Очень тоскует по родине, но ничего, здесь неплохо платят, и в Тувалу он вернется богачем! А все же, сколько платят? В среднем тувалинец или житель островов Гилберта получает чуть больше трех долларов в сутки. Действительно, такие деньги на Фунафути, пожалуй, не прокрутить. Лоцман? О, лоцман зарабатывает двенадцать тысяч в месяц, а капитан порта — даже семнадцать! Но у них родина другая — там богатые магазины. И все равно, в сравнении с доходами самих науруанцев, это мелочи!

«Миллионеров» мы наблюдали с палубы. Время от времени их быстроходные моторные катера и глиссеры сновали у самого борта, описывая замысловатые праздные круги.

Такой швартовки не припомнит даже многоопытный старпом. С металлических барж подняли несколько бухт сизалевых канатов. Их развезли к шести закрепленным на дне буям невдалеке от огромной ажурной конструкции — эстакады, по которой на суда загружаются фосфаты. Все быстро, четко, со знанием дела. Нашу палубную команду просто убрали — все сами! Капитан напугался еще раз: стоимость швартовки должна обойтись в круглую сумму!

Как выяснилось потом, республика решила не мелочиться: через ту же эстакаду нам бесплатно подали даже 20 тонн воды. И это на острове, где вода дождевая или привезена из Австралии!

У берега резкий свал и океанский накат. Вода накрывает бетонные молы, ограждающие искусственную гавань. Вода в гавани полощется, как в судовом бассейне во время шторма.

Жара! Куда идти — вправо? влево? Пошли направо, где по карте должен быть Мененг — столица страны. Но где этот Мененг? Виллы равномерно окружают остров по всему побережью, никаких улиц нет. Есть только дорога. Почта, банк закрыты. Попался набитый французской парфюмерией и всякой роскошной всячиной китайский магазинчик. Говорят, здесь около тысячи китайцев — брадобреи, слуги, прачки. Есть, оказывается, и лавочники.

На юге пространство раздвинулось, освобождая место для посадочной полосы аэродрома. Уткнувшись в пальмы, стоит, плавясь на солнце, «Боинг-723». Эти самолетики науруанской компании «Эйр Науру» летают в Сидней и даже в Канаду!

Ну и печет, хоть бы кто-нибудь подал водички! А ведь сами предложить не догадаются — пошли, ребята! Я заглянул в ближайший коттедж. Конечно, конечно! Хозяева принесли десяток охлажденных банок — пиво, орэндж, даже вино. Еще? Нет, спасибо, лучше осмотримся, как живут миллионеры. Жилой коттедж не очень велик, но есть гараж на четыре автомобиля, эллинг для катеров, яхта…

Признаться, пешее путешествие по дороге изрядно надоело, тем более, что ничего выдающегося не попалось: виллы, еще виллы, пальмы, упавшие орехи, которые никому не нужны. Встречаются, правда, автомобильные кладбища и свалки консервных банок. А вот оригинально: приличная с виду брошенная машина, и в ней, как в большом горшке, выращиваются цветы. Машин на острове хватает, а горшки, по-видимому, — дефицит.

Раздражали непрерывной ездой автомобили. Все моторизованные, давить, кроме нас, некого, тут пешеходы — белые вороны! Чтобы замаскироваться, помахали рукой. Нас сразу подобрали: тут, видите ли, никому не приходит в голову, что на дороге можно оказаться без собственного транспорта — значит, прогуливаемся! Как оказалось, долго пешком не гулял никто, всех катали по острову, куда кто хотел. Мы, например, захотели на судно.

На причале какой-то мальчишка подал конверт: «Профессор Окатов»— капитану. Юрий Петрович повертел его в руках, потом надорвал и прочитал: владелец экспортно-импортной конторы, узнав о нашем кратком визите и посоветовавшись с женой, племянницей президента, выражает почтение и предлагает любые услуги, транспорт и знакомства в правительственных кругах, не исключая и самого президента де Робурту. В длинном послании далее сообщалось, что через советский Внешторг и Австралию в качестве посредника Науру покупает часы, велосипеды и другие «весьма качественные русские товары».

По указанным телефонам Юрий Петрович пока не звонит: банк закрыт до понедельника, так что у нас нет даже центов на телефон-автомат. Ба! Телефон то бесплатный! Но все равно нужно дождаться капитана.

Капитана, одиноко бредущего пешком, по дороге подобрал Мо-лин: у него в распоряжении не только шикарная «Тойота», но и водитель — роскошная брюнетка!

Может быть, капитан устал от пыли и пекла, но на письмо он отреагировал кисло: сидит один, мрачнея с каждой минутой. Даже Юрий Петрович от него в тоске.

А с вместительных металлических барж, бьющихся в гавани о бетонную стенку, выгружают и выгружают новые автомобили. Куда их столько на единственную девятнадцатикилометровую дорогу? — Пробки делать! — ядовито сказал Молин. История с конвертом — наша удача, позволившая ближе познакомиться с островом и его обитателями, с ходу врезавшись в самую гущу «миллионщиков». 4 января Юрий Петрович, капитан, переводчик и мы с Молиным на двух катерах подошли к берегу. Позвонили. На другом конце ответили: «О’кэй, сейчас!», и через десять минуть к причалу подрулила «Шкода». Мистер Оппенгайм оказался чрезвычайно любезным и темпераментным ирландцем. Ничего, что нас так много, сейчас будет еще одна машина!

Дом Оппенгаймов — стандартная для Науру одноэтажная вилла. Сняв обувь, мы прошли в просторную гостиную. За невысокой стойкой бара хлопотала жена ирландца — науруанка Софи.

Для начала освоились с обстановкой: огромный черепаший панцирь, какие-то микронезийские орудия, одно даже из берцовой человеческой кости, раковины моллюсков с Маршаловых островов, книги и множество плюшевых животных натуральной величины на полу. Молин подмял под себя игрушечного тигра, раздавив его до самых лап.

Появились пиво и напитки. Хозяин говорит непрерывно и в пулеметном темпе — сплошной поток слов! Советские товары очень надежны и по цене умеренны. Только вот упаковка… «Но мы все переупаковываем в Австралии». Мистер Оппенгайм торгует и некоторыми продуктами: «О! Ваша водка — лучшая в мире!» Он тут же продемонстрировал начатую бутылку «Столичной».

В молодости Оппенгайм служил в армии, много путешествовал. Да, и на Сейшеллах он тоже был. Мэнчема свергли, он в курсе, сейчас там прогрессивный президент Рене! Потом он жил на острове Ошен: «Очень маленький остров, с девушками гулять негде, можно только пить!» Пришлось перебраться сюда. Тут бизнес. У жены — шесть или семь миллионов: сколько точно она ему не говорит. Софи не нравится, что муж любит выпить, держит на скудном алкогольном пайке: две банки пива в неделю и еще — по случаю.

Я уже сообразил, что наш визит — тот самый случай: хозяин вынимает банки уже из второго ящика и продолжает сыпать словами.

Ленин! Ленина он знает. Американцы помогли русским сделать революцию, его дед давал деньги на революцию! Сейчас к России отношение настороженное, осторожничает и президент Робурту, потому что Австралия, с которой связывают экономические интересы, против России. Мистер Оппенгайм со всеми борется за русских: «С вами выгодно торговать, «Лады» и «Нивы» за их цену — очень хорошие машины!» Хозяин тут же показал рождественское поздравление от представителя Внешторга.

Словесный поток, наконец, удалось остановить, и мы на «Шкоде» и небольшом грузовичке отправились в ознакомительную поездку. Апполинарий Владимирович успел соскучиться по своей «Волге», и теперь с удовольствием уселся за баранку. К нам в «Шкоду» влезли младшие Оппенгаймы — Мишель и Шон. Я спросил мистера Оппен-гайма, сколько Шону лет. Ничего себе, папа — в уме держит любые цифры и имена, а тут сперва справился у сына, и только потом уверенно ответил: «Четырнадцать!» Для такого возраста парень мелковат, да и девятилетняя Мишель похожа на шестилетку. «Зато он, кажется, крупный алкоголик!» -— прокомментировал этот факт Молин.

Шон рассказал, что в Науру 10 школ. В праймериз-скул учат с пятилетнего возраста шесть лет, а потом уже в других школах завершается двенадцатиклассное образование. Таким образом, к семнадцати годам с местными науками Шон покончит и поедет в Австралию — там он продолжит обучение в военной школе, научится стрелять, как папа, и станет сержантом.

Вокруг республику объехали за полчаса, теперь предстоят ее манящие внутренние области! Хорошо накатанная гравийка, лагуна с пресной водой, японская пушка, потопившая во время второй мировой войны американский военный катер, а дальше, дальше — пустыня! До самого горизонта зеленеют увитые плющом разработки конца-начала века, совсем черные— двадцатых-тридцатых годов и пока еще белые «собачьи зубы» недавно выработанных кораллов…

Несмотря на воскресенье, работают экскаваторы, и самосвалы отвозят фосфориты на дробильную фабрику. Здесь фосфориты чистейшие в мире— 80%-ное содержание в руде!

Я читал разные версии происхождения этого уникального месторождения, но даже объяснения специалистов на науруанских карьерах ничего не прояснили. Говорят, здесь когда-то было коралловое дно, гнила погибшая рыба (в рыбе — фосфор?); каждый год остров подрастал на четыре миллиметра, а когда поднялся над водой, на нем стали отдыхать перелетные птицы. Птиц, в самом деле, очень много: может быть, их помет тоже помог образоваться фосфорному слою?

Мастер показал все стадии уничтожения острова. Вот уже подготовленный участок — снят верхний метровый слой почвы. Ковш экскаватора выгрызает руду между коралловыми столбами, и постепенно все пространство ощетинивается десяти — двадцатиметровыми клыками!

От острова уже почти ничего не осталось. Через десяток лет четыре пятых его поверхности превратится в лес почерневших столбов, запасы фосфоритов иссякнут. Пустыню, безобразнее этой, невозможно себе вообразить! Какова перспектива? А никакой! Время богатства кончится, корабли сюда приходить перестанут, и со временем науру-анцы из самых богатых превратятся в нищих. Им предлагали переселиться, но тогда — прощай, независимость! Был еще проект завезти землю из Австралии. Можно развивать туризм или гидропонику (лей воду, и на остатках фосфоритов все вырастет, как на дрожжах!). Но люди здесь беспечны, живут сегодняшним днем, катаются…

Дети сказали, что от этого места можно спуститься прямо к дому, только путь лежит через «собачьи зубы». Капитан смотрит на прыгающую впереди Мишель, как на «вождя краснокожих». Его же ноги подворачиваются в коралловом лесу, да и пивом не стоило злоупотреблять!

Дом действительно рядом, и это потрясает больше всего. С моря Науру выглядит зеленым, но «мощность» зелени от берега — всего метров сто! Две минуты вверх по склону, и начинается бесконечное, искусно скрытое тропической растительностью уродство — страшный, ни на что не похожий лунный ландшафт!

Софи угостила напитками, извинилась, что у нее еще не все сделано по хозяйству — не кормлены кошки. Кошек шесть, и все одинако-fibie — серые в полоску с длиннющими ногами. Кошачья еда островная, без особенностей — копра.

Ждем и ждем, пока Апполинарий Владимирович с Оппенгаймом пригонят машины. Уже совсем стемнело, когда они, наконец, появились. Оказалось, хозяин заблудился в собственном государстве!

К причалу! Переводчик еще не водил грузовичок. Он похвалил управление и по привычке вырулил на правую сторону, от чего ирландец пришел в ужас. Впрочем, ужас не такой большой: мистер Оппен-гайм уже не в состоянии выражать эмоции (по дороге, без пригляда Софи, он многократно прикладывался к бутылке с очень крепленым напитком).

Катера, вызванные по рации, подошли за нами в сумерках. Конечно, в суете мы позабыли подарки — тряпичные сувениры с изображением науруанской карты. Еще пять минут!..

Океан дышит могучими волнами. Они перекрывают горизонт и кровавый закат, катера соскальзывают в гигантские бреши между ними. Дрейфующее судно, вставшее лагом к накату, сильно качает.

Катер подбросило на высоту фальшборта. Молин уже наверху. Я ухватился за штормтрап — скорей! Снизу затрещало: катер ушел под борт, едва не выпал в море Федя, хрустнула нижняя ступенька (секунду назад на ней стояла моя нога!), отскочившая щепа ударила по голове Славу.

Оппенгаймовских подарков оказалось только четыре. Переводчик возмутился и стал уверять всех, что его, «как всегда», обделят. Юрий Петрович решил отдать ему свой, но я опередил: мне не обязательно, у меня уже есть бумажная карта, украшенная надписью: «Самое богатое в мире…ж». А вообще неприятно.

Пятеро водолазов отбыли на берег: мистер Оппенгайм снабдил всем необходимым, чтобы они могли поискать морское сырье. Оставшихся капитан попросил почистить от обрастания днище. Спустили катер. Погрузились двое, страхующие сверху наблюдали воздушные пузыри и поплавки. Через три минуты вода забурлила, и над бортом показался перепуганный Валера, с облегчением сбросил акваланг:

-— Днище чистое. А там — страшно, бездна. Висишь, как над пропастью в воздухе!

Да, внизу сгущаются синие бездонные сумерки, глубина почти стандартно океаническая — четыре километра! А до берега — рукой подать.

В половине первого с ответным визитом прибыли гости. В какую сторону ни пойдешь — везде Мишель! Она уже описала десяток кругов по судну, влезла во все щели. Надя большая попросила последить за ней, чтобы не наделала глупостей. Я пробежал немного следом, устал и отпустил ребенка в свободный поиск.

Софи укачалась сразу, и ее уложили на диване у начальника экспедиции. Надо же, какая сухопутная дама! Капитан распорядился идти малым ходом — на ходу качка ощущается слабее.

А в каюте капитана — большой прием! Апполинарий Владимирович сильно выпил, воодушевился и истово клянется в любви миллионерам. С Оппенгаймом они поменялись ролями: теперь уже сам ирландец не может вставить слово, да, кажется, и не в состоянии. В критический момент появилась Софи, подняла мужа и втащила его в капитанский душ. Оттуда понесло гниющими ракушками, полилась вода и что-то мягко падало. Потом дверь резко распахнулась, и в зеркале отразился голый и мокрый мистер, в которого Софи, отступив в коридор, направила струю воды. Все, пить ему больше нельзя. Вместо мужа бремя последнего тоста взяла на себя Софи. При этом она с жаром защищала супруга, подробно объясняя, как много ему приходится работать. Молодец, настоящая жена!

Судно трижды обогнуло республику, когда прием, наконец, завершился. Операция спуска семьи по штормтрапу тоже затянулась. На каждого из Оппенгаймов надели спасжилет, грудь и голову обвязали мягкими материалами. Х-ха, обошлось! Отбыли!

Капитан едва дождался конца проводов, снял с себя дипломатический коленкор и бросился в каюту. Оттуда запах стал распространяться по всему деку: изъятые в «фонд» ракушки загнили, залитые в ванне водой.

Молинское снаряжение почти высохло. Вместе с водолазами они объездили все побережье, поставили 19 станций, надеясь найти подходящее место для работы. Но, кроме голотурий, ничего путного не нашли. Берег круто уходит в глубину: свал, всего в двух милях океаническое дно!

Утром в последний раз побывали на берегу. Семья еще не оправилась, спала, но мистер Оппенгайм появился быстро, энергичный и бодрый, вручил несколько экземпляров газеты «Зе Науру Пост», единственный материал в которой — о визите в страну советского корабля науки. Он перезванивался с президентом. Президент хотел бы познакомиться, но, оказывается, от нас в правительственную канцелярию должно поступить письменное приглашение. На это уже нет времени…

Еще один, прощальный автовиток вокруг государства, еще раз «собачьи зубы» — пейзаж, который может присниться разве в ужасном сне! Все же туристические экскурсии, например, через ЮНЕСКО, сюда организовать поучительно: можно увидеть единственную с воем роде антропогенную экологическую катастрофу. Неразумной деятельностью своей человек уже нанес много ущерба природе — в разных местах Земли задымлены и загажены прекрасные ландшафты, но нет другого такого места, где бы ради долларов люди уничтожали собственную родину!

Курс — юго-запад. Остров у экватора быстро превратился в точку и исчез. Начинается длинный переход. Теперь все нормализуется, войдет в режим, успокоятся нервы…

Скачать всю книгу в формате pdf (0,98 Мб)