— Наверное проспал!

Всякие бывают сенсации, но чтобы переводчик не явился на завтрак- такого еще не было!

Апполинарий Владимирович нашелся на верхнем мостике, где занимательно рассматривал в бинокль цепочку далеких островов. Оказывается вес в порядке, просто по субботам теперь у него будет разгрузочный день. Пожаловался: «Не влезаю в зеркало!» Окинув фигуру, главной достопримечательностью которой являлся живот, я мысленно согласился, что какие-то меры принимать надо. Правда, результаты голодания сомнительны. У меня сестра решила худеть. Крепилась целый день. а вечером с голодухи съела целую кастрюлю картошки. Значит, ее организму требовались эта кастрюля. Лижут же некоторые известку! Надо доверять организму, а не бороться с ним! Я, например, люблю кофе Видимо в нем содержатся все необходимые мне витамины, белки и жиры с углеводами.

Мы еще немного поразглагольствовалн. Я выразил мнение, что Япония очень длинная, на что Апполинарий Владимирович любезно сообщил, что скоро пройдем Тайвань. Беседа мне не понравилась, и до линейки я еще побродил по палубам, быстро нагревающимся в зное жаркого утра.

На баке в опасной близости к борту боцманская команда заканчивает сооружение бассейна. Хоть бы не промахнулись, если станут бросать в него на экваторе! Акулы, говорят, здесь водятся во множестве Ребята видели летающих рыбок. Я не видел, зато заметил что-то большое, существенное. Токарь, за которым мы гонялись по Японскому морю, небрежно так сказал:

— Касатка балует.

На линейке прочитали очередную порцию приказов и инструкций. Кажется, они созданы уже на все случаи жизни, а сочиняют всё новые. Вон только для рейса сброшюровано несколько томов! Это наш инжеер по технике безопасности постарался. Большой специалист, профессор в своем деле, хоть и старенький! Если 6 не он, никакая бы экспедиция через бумаги не продралась. Как-то к концу августа в бархатный сезон, когда на Дальний Восток собираются все командировочные, приехала большая комиссия из Москвы. Перед купанием они все-таки решили показать нашему дедушке кузькину мать и устроили проверку:

— Инструкция номер тэ-рэ-пэ дробь надцать…

— В этой голубенькой папочке, там бумажкой заложено

— А инструкция пэ-рэ-тэ от энтого года?

— А как же, размножено и на все лаборатории имеем

Они еще немного попроверяли и, чувствуется, подрастерялись тогда самый находчивый выложил козыря:

— А скажите, милейший, что предписывает инструкция рэ-пэ-тэ за номерком…

Тут уж наш инженер беспомощно развел руками. Но проверяющие друг другу улыбнулись и снисходительно объяснили:

— Мы ее только вчера перед отъездом издали, до вас еще могла и не дойти. Вот с собой захватили, в помощь, так сказать…

Наш ТБ-дедушка брошюрку чуть с руками не оторвал:

— Вот уважили, только копии снимем и тут же подошьем!

Потом эта комиссия возила его по институтам и показывала, как надо работать.

Ну, а теперь на линейке начальник отряда читает, там, где бумажками заложено. Может, оно и полезно, но в большом противоречии с романтикой. В полезности я тоже сомневаюсь — все это запомнить невозможно, а тем более, применить при нужде. Чем больше инструкций, тем они, по диалектике, чаще вступают друг с другом в противоречие. Так и должно быть…

В сущности, любое мгновение жизни — выбор поступка, оптимума между лучшим и худшим, верным и ложным, добром и злом, как каждый из нас это понимает. Просто иногда выбор бывает особенно острым. Почитайте разборы несчастных случаев в горах: там почти никогда не виновата стихия, все — сами. Например, страховку требуется организовать везде, если есть куда падать. Что ж это за горы, что некуда падать? А страховка отнимает время. Начнешь страховаться по инструкции — нарушишь другую заповедь по тактике восхождения и угодишь под камни или в лавину, которой пришло время сойти. Так что разумнее учить мудрости поведения, полагаясь на здравый смысл, чем собирать подписи в журналах инструктажей. Нет, не для охранения человека от опасности бурно развивается этот жанр! – чтобы легче найти виноватого.

Нехорошее у меня сегодня настроение: новичок, а развожу демагогии. Есть правила игры: прочитают — распишемся, нетрудно… Вот оптимальность поступка нужно осмыслить. Помните, у Чаковского в «Блокаде»? Юный хлыщ поехал к девушке, которая была на каникулах в деревне, началась война, и они возвращаются в Ленинград. Поезд попал под бомбежку. Пешком они идут в село. Попутчик — чекист, забросив чемоданчик в болото, просит парня непременно добраться до Ленинграда, что бы ни случилось: в чемоданчике тысячи жизней! — и сообщить об этом, куда следует. Ночью в село пришли немцы, на глазах у парня насиловали любимую девушку, а он клялся, что всегда ненавидел коммунистов; ему вложили в руку пистолет: убьешь чекиста — поверим! И пусть, по Чаковскому, «рука его задрожала», но ведь стрелял! Жив он остался, задание выполнил. И оказался в конце концов подонком.

А как поступили бы вы? Драться за честь любимой, за то, что воспитывалось с детства, впиталось с кровью? Ничем бы он все равно не помог. Наверняка бы казнили, может быть, еще и мучили. Либо спасение тысяч жизней (и своей!), либо бессмысленная гибель! Так как же нужно было поступить? Я не думаю, что ответ очевиден.

Жестокий, нетипичный пример, скажете вы. Конечно, за срок, отпущенный каждому из нас на земле, судьба предъявляет к решению всего одну-две такие альтернативы. Тоже немало! Ну, а ежедневно, при смягченных обстоятельствах, разве мы не оказываемся перед выбором, не мучаемся перед поступком? Огромную ответственность принимают на себя разум и сердце! Разум помогает выжить, но сердце часто не выдерживает.

Сегодня романтиков бьют по самым чувствительным местам. Весь день ждали тропик, но как раз тогда, когда должны были появиться «буи» (есть такая дежурная острота для доверчивых новичков о наличии буев на тропической параллели), объявили учебную тревогу. Сначала у нас «горело» в подшкиперской, потом мы боролись за выживаемость судна на корме и, наконец, «подводили пластырь» под условную пробоину с правого борта. Во время этих захватывающих событий ученые мирно сидели в спасжилетах в 420-й, наблюдая на дистанционном табло, как неумолимо тропическая широта проходит под днищем.

17 часов 25 минут 16 секунд на долготе 124 градуса и далее с минутами и секундами. Форма одежды объявлена тропическая, и теперь уже все кто самодовольно, кто стесняясь недостаточной стройности дефилируют голыми ногами.

Работы в лабораториях отставлены, вместо них на палубах осуществляется любование природой. Над судном ясно, а по всему горизонту — восходящая кучевая облачность. Ватные столбы, сталагмиты!.. Волна длинная, маслянистая, только разлетаются во все стороны летучие рыбки. Говорят, они могут так планировать полмили, как ласточки перед грозой Врут.

Скачать всю книгу в формате pdf (0,98 Мб)