По «юризму», опять счастливое, тринадцатое число: я нашел коллекционную каурешку. Красивая блестящая ракушка, даже водолазы позавидовали! Подумать только — найти такую каурешку у самоанского побережья! Но надо рассказать по-порядку.

К Апии подошли к 8 утра. Капитан всегда рассчитывает так, чтобы приход приходился на начало дня. На клотике висит красное самоанское полотнище, в верхнем углу которого на синем фоне традиционная для островных государств пятерка звезд Южного Креста.

Давно готовы списки увольняемых, расписание движения бота на берег. Уже десять, двенадцать, уже и четырнадцать часов, а лоцмана нет. На палубах жуткая жара. Остается смотреть на сушу издали. Столица уютно устроилась на северном побережье гористого острова Уполу. А бухта неудобна. Она открыта ветрам: рифы, о которые с грохотом разбивается океанская волна, ее не защищают. В этой бухте 16 марта 188? года невероятной силы ураган уничтожил военные флоты Германии, Великобритании и США, не дав разразиться кровопролитной войне за обладание Самоа. Уцелел тогда только английский фрегат «Каллиопа», смело вышедший через 20-метровые волны в открытый океан…

Колонизаторы постоянно поддерживали и сами разжигали междоусобные конфликты. В 1881 году они договорились признать самоанским королем верховного тупу Малиетоа Лаупепу, но через 4 года, когда Лаупепа поссорился с немцами, Германия стала поддерживать его соперника Томасесе, Лаупепу свергли и отправили в изгнание.

У островитян были причины для недовольства новым королем: слабохарактерный Томасесе отдал страну на откуп европейцам. Во главе недовольных встал вождь Матаафа, воины которого нанесли поражение королю. В ответ немцы с моря бомбардировали деревни приверженцев Матаафы. Тогда, обеспокоенные односторонними агрессивными действиями Германии, правительства Англии и США ввели в самоанские воды свои военные корабли. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не вмешательство стихии…

Вскоре после катастрофы в Апийской гавани в Берлине собралась международная конференция по самоанскому вопросу. Акт, подписанный 14 июня 1889 года, предусматривал возвращение из ссылки Малиетоа Лаупепы, но одновременно и ограничение его власти наличием европейского советника.

Справедливо считавший себя истинным руководителем борьбы за освобождение родины, Матаафа рассорился с королем и снова стал собирать сторонников. Над страной сгущались тучи войны. Живший в ту пору на Самоа писатель Р.Л. Стивенсон пытался помирить Матаа-фу с Лаупепой, и небезуспешно, однако представители колониальных держав усилили давление на короля с целью сорвать договоренность. В 1898 году произошло решающее сражение. Матаафа потерпел поражение и отступил на остров Савойи. Вскоре он сам и верные ему матаи были схвачены и посажены в тюрьму.

В последний год столетия, несмотря на сопротивление островитян, архипелаг поделили Германия и США. К США отошли остров Тутуи-ла с несколькими мелкими островками к востоку от 171° западной долготы. Сейчас Американское Самоа — инкорпорированная территория Соединенных Штатов со столицей Паго-Паго.

А на своей территории вопрос с королем немцы решили просто: им был объявлен кайзер Вильгельм. В августе 1914 года немецкие владения в Самоа оккупировала находившаяся в состоянии войны с Германией Новая Зеландия. Она правила ими вплоть до объявления независимости.

В 60-х годах, когда колониальные империи стремительно развивались, Новая Зеландия вынуждена была предоставить Западному Самоа некоторое самоуправление, а затем предложила заключить «договор о Дружбе», который должен был закрепить ее хозяйственное и политическое положение в стране. Это вызвало резкий протест в Совете по опе-е ООН Советский представитель тогда прямо заявил: «Управляющая власть должна ясно сказать, что в 1961 году Западное Самоа получит полную и безусловную независимость». Так 1 января 1962 года Западное Самоа стало первым в Полинезии суверенным государством.

После провозглашения независимости возник вопрос о политическом статусе. Фактически страной управляют сразу 2 монарха: пожизненный глава государства Малиетоа Танумафили II, функции которого аналогичны функциям конституционно ограниченного во власти короля, и пожизненный премьер-министр Фиаме Матаафа. Как же называть Западное Самоа: «монархия» и даже «конституционная монархия» звучат несовременно, а «республика», очевидно, не соответствует действительности. Находчивые самоанцы в конце концов договорились называть свою страну просто государством.

Наконец от причала отошел сухогруз, и теперь можно занять его место. Поздно, почти 4 часа, но на берег все равно хочется!

Причал похож на сувинский: тот же сладкий запах копры, такие же яркие контейнеры, загромоздившие все свободные пространства. Валяются отторгнутые морем ржавые шхуны. Одна из них, как обглоданный рыбий скелет — одни ребра — шпангоуты! — осталась, наверное, от урагана 1889 года.

Великолепный накат! В гавани на досках катаются голые подростки, и кипящая волна накрывает их пеной у самого берега.

Набережная — единственная улица единственного города и столицы. Другие, перпендикулярные, слишком коротки, чтобы назвать их улицами. Все невысокое — 2-3 этажа, много церквей, миссионерских школ, но всего больше… лошадей! Лошади возвращают к временам Стивенсона.

Под тенистыми кронами на каменных скамейках хорошо продувает и приятно отдохнуть, спасаясь от солнца. А вечерами, когда спадает жара, по набережной гуляют туристы и молодежь. Впрочем, не так много самоанцев — больше европейцы. Немного похоже на Ялту. Ну да — Ялта, только вот лошади и цветастые лава-лава не встречаются в Ялте.

С первого взгляда, да и со второго тоже, жизнь в Алии по-счастливому ленива. В «Самоа-Тайме», выходящей один раз в 2 недели, ни слова о политике, мировых событиях, как будто и не существует вовсе никакого другого мира, — только реклама, сообщения из тюрьмы, полицейского участка. Вот потрясающая новость: во вторник погиб мужчина — его переехал мотоцикл, когда он спал на проезжей части.

Немного в Апии достопримечательностей — это Банк, почта, иммиграционная контора (и здесь набирают рабочий науруанские фосфатные разработки!), парламент в виде большой круглой беседки и, конечно, маркет. Есть еще памятники погибшим в мировых войнах самоанцам, экипажам трагедии в Арийской гавани и первому миссионеру Джону Уильямсу. Миссионер проделал здесь ги гантскую работу: Самоа — оплот христианства во всей Полинезии!

Столица кончается комфортабельным отелем «Туситала», в котором под огромным соломенным навесом туристы потягивают пиво а на зеленом газоне степенные дамы играют в гольф. На спорт это мало похоже — дамы едва передвигаются, да и наряды у них (оборки, чепцы) больше годятся для старинных гостиных. За отелем почти ничего — пляж… Правда, можно еще посмотреть малае — усыпальницы самоанских тупу. Не разобравшись в самоанской иерархии, европейцы называли тупу королями. На самом деле это просто почетный титул наиболее заслуженных вождей, власть которых была ограниченной и к тому же не передавалась по наследству.

Тройки увольняемых совсем перепутались, но на одной улице потеряться невозможно. На судно мы возвращались в обществе капитана. Свернули с набережной в боковую улочку — просто так, из любопытства— и встретили туристов с раскосыми глазами. «Это японцы», — уверенно сказал капитан и прокричал приветствие. Не на японском, конечно на капитанском. В ответ радостно ответили: «Чайна!» Туристы оказались тайванцами. Эк их занесло! Любопытно было бы с ними побеседовать: Чанкайши, говорят, учился в Москве, да и жена у него русская! Но капитан сразу надулся:

—  Итак вокруг их острова лишнего крюка 200 миль даем, злой я

на них!

Судно уже стоит на якоре в центре бухты, — успели! Прибой порвал причальные швартовы, и мы могли оказаться в положении шхун, которые валяются на берегу.                                   а завтра все

У нас с Толей Степаненко ночные вахты, но планы на  завтра всё равно строим.  Виктория Романовна ищет попутчиков на могилу Стивенсона. Далековато, конечно, но если уж собралась Виктория Романовна! Мы с ней и с Толей образовали базовую тройку. Но вдруг обиделся Молин. Вот неожиданность! Никак не могу себе представить, чтобы такое сугубо романтическое предприятие отвлекло его от бизнеса. Ладно, берем и Молина.

Всю ночь на вахте думалось о бесконечности земных пространств, приходили рифмы о крестах в небесах и на флагах:

 

Продувает зюйд-вест

На земле столько мест,

Где любимые звезды считают.

Видит пальмовый лес

По ночам Южный Крест

И беспечно кокосы роняет…

Он заблистал цепочкой желтых прибрежных фонарей, ненадолго скрываясь за тучками, — пятизвездный, прибитый яркими золотыми шляпками к бархату неба.

…В бездне черных небес

Запылал Южный Крест,

Он на мостик залез!

Спит кокосовый лес…

Скачать всю книгу в формате pdf (0,98 Мб)